Iii вселенский собор. Вселенский iii собор 3 вселенский собор 431 год

христианской церкви , проходивший в городе Эфесе (Малая Азия) в 431 году . Созван по инициативе императора Восточной Римской империи Феодосия II .

Память в Православной церкви 9 (22) сентября .

История

Поводом для созыва Эфесского Собора был конфликт между патриархом Константинопольским Несторием и патриархом Александрийским Кириллом . Несторий считал, что Пресвятая Дева Мария родила человека, соединенного с Словом Божьим. Он также предложил именовать Его Пречистую Матерь не Богородицей , а Матерью Христа (Христородицей ). Патриарх Кирилл Александрийский стоял на позициях имени Богородица и за соединение двух ипостасей. Переписка не привела к положительным результатам, и тогда Кирилл Александрийский написал против Нестория свои 12 анафематизмов .

Антиохийская делегация объявила Кирилла еретиком и низложила его.

Александрийская делегация в свою очередь признала Нестория еретиком и также низложила его. Кроме того, она игнорировала предыдущий Константинопольский собор и его решения об особом статусе митрополита Константинополя, Никео-Цареградский Символ веры , читавшийся уже и в Константинополе, и на Западе. Делопроизводство Эфесского - III-го Вселенского Собора, на котором председательствовал Кирилл Александрийским, также было далеко не идеальным. При открытии Собора Кирилл не принял во внимание не только отсутствие «восточных» епископов во главе с Иоанном Антиохийским, но и протесты императорского представителя Кандидиана. Кроме того, накануне открытия Собора, 21-го июня, двадцать один из уже собравшихся на тот момент в Эфесе сорока митрополитов подали протест в связи с отсутствием приглашения епископов Востока. Всем этим справедливым возражениям святитель Кирилл не придал никакого значения, открыв заседания 22-го июня. Это и повлекло за собой отделение восточных отцов и проведение ими под председательством Иоанна Антиохийского параллельного и враждебного собрания, приказы императора Феодосия II об аресте св. Кирилла, Мемнона Эфесского и других важнейших деятелей обоих противостоящих собраний и последующий двухлетний поиск единой догматической формулы между Александрией и Антиохией .

Ради сохранения единства с Римом, император арестовал ряд важнейших деятелей собрания епископов с участием Нестория, но затем приказал арестовать также и Кирилла Александрийского и Мемнона Эфесского за фактическое обвинение одним из зачитанных на соборе анафематизмов Кирилла в каннибализме - пусть прямо и не названных - самого императора, его сестры и всех допущенных к причащению Иоанном Златоустом и Несторием. Но Кириллу и Мемнону удалось бежать и скрыться в Египте, где Кирилл Александрийский фактически превратился в заложника коптов и стал «знаменем» местного национального (антигреческого) сепаратизма , что абсолютно не входило в его планы. Поэтому в Египте Кирилл действовал как «голубь мира» строго на платформе диофизитства и даже диофелитства и сам требовал отказа от анафематствования Феодора Мопсуестийского и всех деятелей Антиохийской богословской школы , усопших в мире и согласии с Церковью. Даже Несторий, по его мнению, мог оставаться архиепископом Константинопольским при отказе его только от термина «Христородица» и «Богоприимица», и от вмешательства в дела александрийского и римского пап.

Последнее, 8-е правило Собора утверждает автокефалию Кипрской Церкви , которая оспаривалась Антиохийской кафедрой , притязавшей на юрисдикцию над Кипром .

Иринеем был написан отчёт о деятельности Эфесского собора, который впоследствии был утерян и не сохранился.

7 правило и Халкидонский собор.

7-е и 8-е правила не были приняты на Эфесском соборе как каноны (др.-греч. κανών ), а являлись лишь соборными мнениями, которые впоследствии вписали в протоколы заседания собора и добавили как каноны Эфесского собора.

На 6-м заседании Эфесского собора решался вопрос о пресвитере Харисии, который искал суда у собора о четыредесятниках. На этом заседании был прочитан Никейский Символ веры, после чего собор высказал следующее суждение: «С сей святой верою все должны быть согласны. Ибо она учит во спасение всей поднебесной. Но так как некоторые притворяются, будто исповедуют её и соглашаются с нею, но искажают смысл её слов по своему произволу и таким образом развращают истину, будучи сынами заблуждения и погибели, то настоит надобность свидетельства из святых и православных отцов, которые достаточно показывали, как они понимали её и вверили нам проповедовать; чтобы явно было, что все имеющие правую и непогрешительную веру, так именно изъясняют и проповедуют её ». Собор определил:

На первом заседании 4 Вселенского собора в Халкидоне по этому поводу состоялись прения между Евтихием и Диоскором, с одной стороны, и Евсевием Дорилейским, с другой стороны . После того как Евтихий прочел Никейский Символ веры, то он также сказал, что Ефесский собор постановил определение: того кто вопреки этой вере, что-либо прибавит, или измыслит, или будет учить, подвергать наказаниям, которые тогда же означены . Здесь поднялся Евсевий Дорилейский и сказал: «Он солгал; нет такого определения: нет правила, повеливающего это». В защиту Евтихия выступил Диоскор, который сказал: «Есть четыре рукописных списка [Документов собора], которые содержат это определение. То, что определили епископы, не есть ли определение? Имеет ли оно силу правила? Оно не есть правило: иное правило (κανών ) и иное определение (ὅρος )» . Затем на соборе раздались голоса сторонников Евтихия: «Ничего нельзя прибавлять или убавлять [от Никейского Символа веры]! Пусть останется в употреблении Никейский Символ. Восточные епископы воскликнули: „Это сказал Евтихий“».

На 5-м деянии (заседании) Халкидонского собора было принято отцами «Определение веры Халкидонского собора», которое Аетий, архидиакон святейшей Константинопольской церкви прочитал перед всеми участниками собора . В его состав вошли: Символ веры Никейского собора , Символ веры Никео-Константинопольского собора и догмат Халкидона . После чего, все почтеннейшие епископы воскликнули:

Напишите отзыв о статье "Эфесский собор"

Примечания

Литература

// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Болотов В. В. / Лекции по истории древней Церкви. - Т. 4
Карташёв А. В. - Париж, 1963
Иоанн (Митропольский) История Вселенских соборов. - СПб., 1906.
Jean Meyendorff Le Christ dans la Theologie Byzantine. - Paris, 1968. На английском: John Meyendorff Christ in the Eastern Christian Thought. - New York, 1969. Русский перевод: Прот. Иоанн Мейендорф «Иисус Христос в восточном православном богословии». - М., 2000.
Еп. Григорий (В. М. Лурье) История византийской философии. Формативный период. - СПб., Axioma, 2006. - 553 с. - ISBN 5-901410-13-0 , , , , , ,

Ссылки

/ О Владимире Соловьеве и эстетике жизни. - М., 1912

В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .

Утверждения, не , могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.



Восточной и Западной церквей

Восточной церкви

Западной церкви

Разбойничьи соборы

Отрывок, характеризующий Эфесский собор

Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».

В 428 г., местный епископ Несторий выразил публично мнение, что Пречистую Деву Марию следует называть не Богородицей , а Христородицей, так как у Бога не может быть матери. В еще более резкой форме то же самое мнение было повторено близким к Несторию епископом Дорофеем. Это тем более взволновало Константинополь , что Богоматерь была признаваема за особую его покровительницу. Всю империю охватило движение, подобное тому, какое было при начале арианства. Ересь нашла себе большое число сторонников, даже при дворе, в особенности между приверженцами рационалистического направления, господствовавшего в антиохийской школе богословов. Во главе противников Нестория стоял Кирилл, епископ александрийский, к которому присоединился папа Целестин , со всем Западом, а также патриархат иерусалимский, народные массы Константинополя и монашествующие всех стран. Тогда Феодосий II созвал вселенский собор, назначив для него Ефес , как город, бывший местопребыванием Богоматери в последние годы ее жизни. В созыве собора Несторий и единомышленник его Иоанн, епископ антиохийский, усмотрели позволение произвести «новый пересмотр церковного учения», в чем Кирилл и его сторонники не видели никакой надобности, находя, что нужно не исследовать и не мудрствовать, а веровать в простоте сердца. С такими диаметрально противоположными взглядами съехались представители обеих партий в Ефес. Кирилл прибыл в Ефес с 50 епископами и множеством монахов и мирян, имея полномочия и от папы Целестина , Несторий - с 16 епископами и с другом своим, вельможей Иринеем. Иоанн Антиохийский, с епископами своего патриархата, замедлился в пути. Кирилл решился открыть собор без него. 22 июня 431 г. не менее 160 епископов собрались, под его председательством, в Е. главном храме; 68 епископов противной стороны протестовали против открытия собора до прибытия Иоанна. Их поддерживал императорский комиссар Кандидиан; но когда он явился в собрание, епископы попросили его прочесть царский указ о правах и обязанностях собора и затем удалиться. Спорный вопрос был разрешен в тот же день в следующих словах: «два естества - Божеское и человеческое - соединены во Христе нераздельно и неслиянно». После того было еще шесть дополнительных заседаний, в которых сформулированы были основания и мотивы для состоявшегося на первом заседании решения. Несторий отправил жалобу императору на преждевременное открытие собора. Прибывший между тем в Ефес Иоанн Антиохийский, с восточными епископами, составил свой собор не более как из 43 епископов, для заседаний которого епископ ефесский Мемнон не дал священного здания. Это собрание лишило Кирилла и Мемнона епископства и права священнодействия, а прочих участников настоящего собора отлучило от церкви впредь до их раскаяния. Феодосий вызвал для объяснений в Константинополь депутатов от обоих соборов и, после колебаний, принял сторону Кирилла, к чему, по-видимому, склонила его шумная демонстрация монахов, явившихся ко дворцу убеждать императора стать на защиту Богородицы. Кирилл, находившийся под стражей, был освобожден и возвратился в Александрию , Несторий же был сослан в один из монастырей близ Антиохии , оттуда перемещен в город Петру в Аравии , а затем в так называемый «Большой оазис» в Египте, где был взят в плен кочевниками; отпущенный ими, он скоро скончался от старости и изнурения. Между тем восточные епископы, с Иоанном Антиохийским во главе, отбыв из Ефеса, на пути, в Тарсе, а потом в Антиохии, составили новый собор, на котором решили протестовать против низложения Нестория и подтвердили прежнее определение о низложении Кирилла. Лишь непременная воля императора Феодосия - «чтобы споры были прекращены и водворился мир Господень» - положила конец распре. Один из сторонников Иоанна, самый ученый из епископов того времени, Феодорит Кирский, хотя и не разделявший всех мнений Нестория и называвший св. Деву Богородицей, продолжал порицать образ действий Кирилла по отношению к Несторию, за что, с лишком сто лет спустя, после признания Кирилла святым и отцом церкви, был осужден, вместе с некоторыми другими, на V вселенском соборе. Для изучения ереси Нестория имеют значение не столько определения собора Е., сколько предшествовавшая ему переписка Кирилла с Несторием и папой Целестином.

Вселенские соборы (по-гречески: синодой ойкоменикой ) – соборы, составлявшиеся при содействии светской (императорской) власти, из представителей всей христианской церкви , созывавшихся из различных частей греко-римской империи и так называемых варварских стран, для установления обязательных правил касательно догматов веры и различных проявлений церковной жизни и деятельности. Император обыкновенно созывал собор, определял место его заседаний, назначал определенную сумму на созвание и деятельность собора, пользовался правом почетного на нем председательствования и скреплял своею подписью акты соборного деяния и (фактически) оказывал иногда влияние на его решения, хотя принципиально и не имел права суждения в вопросах веры. Полноправными членами собора являлись епископы, как представители различных поместных церквей. Догматические определения, правила или каноны и судебные решения собора утверждались подписью всех его членов; скрепление же соборного акта императором давало ему обязательную силу церковного закона, нарушение которого каралось светскими уголовными законами.

Истинными Вселенскими соборами признаются только те из них, постановления которых были признаны обязательными во всей христианской церкви, как восточной (православной), так и римской (католической). Таких соборов считается семь.

Эпоха Вселенских соборов

1-й Вселенский собор (Никейский 1-й) собирался при императоре Константине Великом в 325, в Никее (в Вифинии), по поводу учения александрийского пресвитера Ария, что Сын Божий есть творение Бога-Отца и потому не единосущен Отцу (арианская ересь ).Осудив Ария, собор составил символ истинного учения и утвердил «единосущие» (омо усия) Сына с Отцом. Из многих списков правил этого собора подлинными считаются только 20. Собор составляли 318 епископов, многие пресвитеры и диаконы, из которых один, знаменитый Афанасий , руководил прениями. Председательствовал на соборе, по мнению одних ученых, Осия Кордубский, по мнению других – Евстафий Антиохийский.

Первый Вселенский собор. Художник В. И. Суриков. Храм Христа Спасителя в Москве

2-й Вселенский собор – Константинопольский, собирался в 381 г., при императоре Феодосии I , против полуариан и константинопольского епископа Македония. Первые признавали Сына Божия не единосущным, только «подобосущным» (оми усиос) Отцу, а вторые провозглашали неравенство третьего члена Троицы, Святого Духа, объявляя его лишь первым творением и орудием Сына. Кроме того, собор рассмотрел и осудил учение аномеев – последователей Аэция и Евномия, учивших, что Сын вообще не подобен Отцу (аномойос ), но состоит из отличной от него сущности (этероусиос), а также учение последователей Фотина, возобновившего савеллианство и Аполлинария (Лаодикийского), которые утверждали, что плоть Христова, принесенная с неба из лона Отца, не имела разумной души,так как ее заменяло Божество Слова.

На соборе этом, издавшем тот Символ веры , который принят теперь в православной церкви, и 7 Правил (счет последних не одинаков: их считают от 3 до 11), присутствовало 150 епископов одной восточной церкви (полагают, что западные епископы не были приглашены). Председательствовали на нем последовательно трое: Мелетий Антиохийский, Григорий Богослов и Нектарий Константинопольский.

Второй Вселенский собор. Художник В. И. Суриков

3-й Вселенский собор , Эфесский, собирался в 431 г., при императоре Феодосии II, против архиепископа константинопольского Нестория, учившего, что воплощение Сына Божия было простым обитанием Его в человеке-Христе, а не соединением Божества и человечества в одном лице, почему, по учению Нестория (несторианству ), и Богородица должна называться «Христородицею» или даже «Человекородицей». На соборе этом присутствовали 200 епископов и 3 легата папы Целестина; последние прибыли уже после осуждения Нестория и лишь подписались под соборными определениями, голос же папы во время заседаний собора имел председательствовавший на нем Кирилл Александрийский. Собор принял 12 анафематизмов (проклятий) Кирилла Александрийского, против учения Нестория, а в окружное его послание были включены 6 правил, к которым были присоединены еще два постановления по делам о пресвитере Харисии и о епископе Регине.

Третий Вселенский собор. Художник В. И. Суриков

4-й Вселенский собор , Халкидонский, собирался в 451, при императоре Маркиане, против архимандрита Евтихия и его защитника Диоскора, архиепископа Александрийского, учивших в противоположность Несторию, что в Иисусе Христе человеческое естество было совершенно поглощено божеским, вследствие чего утратило все, свойственное человеческой природе, кроме лишь видимого образа, так что после соединения в Иисусе Христе осталось только одно божеское естество, которое в видимом человеческом образе жило на земле, страдало, умерло и воскресло. Таким образом, по учению этому, тело Христово не было единосущнымнашему и имело лишь одну природу – божественную, а не соединённые нераздельно и неслиянно две – божественную и человеческую. От греческих слов «одна природа» ересь Евтихия и Диоскора получила название монофизитства . На соборе присутствовали 630 епископов и, в их числе, три легата папы Льва Великого. Собор осудил предшествующий Эфесский собор 449 (известный под именем «разбойнического» по своим насильственным действиям по отношению к православным) и особенно председательствовавшего на нем Диоскора Александрийского. На соборе было составлено определение истинного учения (напечатано в «книге правил» под именем догмата 4-го Вселенского собора) и 27 правил (правило 28-е было составлено на особом заседании, а 29-е и 30-е правила являются лишь извлечениями из IV деяния).

5-й Вселенский собор (Константинопольский 2-й), собирался в 553 г., при императоре Юстиниане I , для разрешения спора о правоверии епископов Феодора Мопсуестского, Феодорита Кирского и Ивы Эдесского, которые, за 120 лет до этого, в писаниях своих оказались отчасти сторонниками Нестория (такими писаниями признаны: у Феодора – все сочинения, у Феодорита – критика анафематизмов, принятых 3-м Вселенским собором, а у Ивы – письмо к Маре, или Марину, епископу Ардаширскому в Персии). Собор этот, состоявший из 165 епископов (папа Вигилий II, бывший в это время в Константинополе, на собор не пошел, хотя и был приглашаем, ввиду того, что сочувствовал взглядам тех, против кого собирался собор; несмотря, однако, на это, он, а равно и папа Пелагий, признали этот собор, и только после них и до конца VI в. западная церковь не признавала его, а испанские соборы даже и в VII в. не упоминают о нем; но в конце концов он был признан и на Западе). Собор правил не издавал, а занимался рассмотрением и улаживанием спора «О трех главах» – так назывался спор, вызванный указом императора 544 г., в котором, в трех главах, рассматривалось и осуждалось учение трех вышеупомянутых епископов.

6-й Вселенский собор (Константинопольский 3-й), собирался в 680 г. при императоре Константине Погонате, против еретиков-монофелитов , которые, хотя и признавали в Иисусе Христе два естества (как и православные), но в то же время вместе с монофизитами допускали лишь одну волю, обусловливаемую единством личного самосознания во Христе. На соборе этом присутствовало 170 епископов и легаты папы Агафона. Составив определение истинного учения, собор осудил за приверженность к учению монофелитов (представителем последних на соборе был Макарий Аптиохийский) многих восточных патриархов и папу Гонория, хотя последний, а также некоторые из монофелитских патриархов, умерли лет за 40 до собора. Осуждение Гонория было признано папой Львом II (Агафон в это время уже умер). Правил и этот собор также не издавал.

Пято-шестой собор . Так как ни 5-й, ни 6-й Вселенские соборы правил не издавали, то как бы в дополнение их деятельности, в 692 г. при императоре Юстиниане II в Константинополе был созван собор, получивший название Пято-шестого или по месту заседаний в зале с круглыми сводами (Труллон) Трулльским. На соборе присутствовало 227 епископов и делегат римской церкви – епископ Василий с острова Крита. Собор этот, не составивший ни одного догматического определения, но издавший 102 правила, имеет весьма важное значение, так как на нем впервые от лица всей церкви был произведен пересмотр всего действовавшего в то время канонического права. Так на нем были отвергнуты апостольские постановления, утвержден состав канонических правил, собранных в сборники трудами частных лиц, исправлены и дополнены прежние правила и, наконец, изданы правила, осуждающие практику церквей римской и армянской. Собор воспретил «подделывать, или отвергать, или принимать другие правила, кроме надлежащих, с ложными надписаниями, составленными какими-то людьми, дерзнувшими торговать истиною».

7-й Вселенский собор (Никейский 2-й) созывался в 787 г. при императрице Ирине, против еретиков-иконоборцев , учивших, что иконы суть оскорбительные для христианства попытки изобразить неизобразимое и что почитание их должно вести к ересям и идолопоклонству. Кроме догматического определения собор составил еще 22 правила. В Галлии 7-й Вселенский собор был признан не сразу.

Догматические определения всех семи Вселенских соборов были признаны и приняты и римскою церковью. В отношении же к канонам этих соборов римская церковь держалась взгляда, высказанного папой Иоанном VIII и выраженного библиотекарем Анастасием в предисловии к переводу деяний 7-го Вселенского собора: она принимала все соборные правила, за исключением тех, которые противоречили папским декреталиям и «добрым римским обычаям». Но помимо 7 соборов, признаваемых православными, римская (католическая) церковь имеет свои соборы, признаваемые ею вселенскими. Таковы: Константинопольский 869 г., предавший анафеме патриарха Фотия и объявивший папу «орудием Св. Духа» и неподсудным Вселенским соборам; Латеранский 1-й (1123 г.), о церковной инвеституре, церковной дисциплине и освобождении Святой земли от неверных (см. Крестовые походы); Латеранский 2-й (1139 г.), против учения Арнольда Брешианского о злоупотреблении духовною властью; Латеранский 3-й (1179 г.), против вальденсов ; Латеранский 4-й (1215 г.), против альбигойцев; Лионский 1-й (1245 г.), против императора Фридриха II и о назначении крестового похода; Лионский 2-й (1274 г.), по вопросу о соединении католической и православной церквей (унии ), предложенном византийским императором Михаилом Палеологом ; на соборе этом в Символ веры было прибавлено в соответствии с католическим учением: «Святой дух исходит и от сына»; Венский (1311 г.), против тамплиеров , беггардов, бегинов, лоллардов , вальденсов, альбигойцев; Пизанский (1404 г.); Констанцский (1414 – 18 гг.), на котором был осужден Ян Гус ; Базельский (1431 г.), по вопросу об ограничении папского самовластия в церковных делах; Ферраро-Флорентинский (1439 г.), на котором состоялась новая уния православия и католичества; Тридентский (1545 г.), против Реформации и Ватиканский (1869 – 70 гг.), установивший догмат папской непогрешимости.

С Которым, потом, Бог соединился нравственно, обитал в Нем, как в храме, подобно тому, как прежде обитал в Моисее и других пророках. Потому и Самого Господа Иисуса Христа Несторий называл богоносцем, а не Богочеловеком, а Пресвятую Деву называл христородицею, а не Богородицею (подробнее см. Несторианство).

Определенное время это учение распространялось только как частное мнение в кружке людей, занимавшихся богословскими вопросами, и потому оно не встречало опровержений и осуждений со стороны Церкви. Но Несторий, став в году архиепископом Константинополя, затеял сделать это учение общецерковным. Активная проповедь нового учения привела к волнениям в Константинополе. Нестория стали обвинять в ереси Павла Самосатского , так как было понятно, что речь идет не только о названии Девы Марии Богородицей, а о Лице Иисуса Христа. Несторий стал преследовать своих противников и даже осудил их на Константинопольском соборе 429 г. , но тем только увеличил число своих врагов, которых и без того было много по случаю предпринятого им исправления нравов клира. Скоро слух об этих спорах проник и в другие церкви и здесь начались рассуждения.

В Антиохии и Сирии очень многие приняли сторону Нестория, по преимуществу лица, вышедшие из Антиохийского училища . Но в Александрии и Риме учение Нестория встретило сильное противодействие, оно было осуждено в году на Римском и Александрийском соборах.

Для прекращения такого раздора между предстоятелями знаменитых церквей и утверждения православного учения, император Феодосий II решился созвать вселенский собор . Несторий, чью сторону в то время занимал Феодосий, сам просил созыва вселенского собора, находясь в убеждении, что его учение, как правильное, восторжествует.

История Собора

Вместе с заблуждениями Нестория была осуждена и появившаяся на западе пелагианская ересь . Осуждение ереси Пелагия было произнесено еще в 418 году на поместном соборе в Карфагене, и только было подтверждено Третьем Вселенским Собором.

Оценки Собора

"По своему внешнему облику Ефесский собор 431 г., в сравнении с другими вселенскими соборами, является самым неблагообразным, смутным, неудачным и формально просто не состоявшимся. По своей беспорядочности он немногим уступает соседнему по времени и месту с ним Ефесскому же собору 449 г. , собранному также в качестве вселенского, но заклейменному вскоре жутким названием "разбойничьего". A между тем деяния Ефесского собора 449 г. были утверждены тем же самым императором, Феодосием II, а деяния III Вселенского собора - не утверждены и собор за беспорядок и беззаконие был высочайше распущен. Но церковь судила иначе... И, как известно, Ефес 431 г. был только "началом болезней". Если арианская лихорадка бурно трепала церковный организм долгих шесть десятилетий, то перемежающаяся лихорадка христологических споров растянулась на целых 250 лет, износила исторический организм церкви до явного утомления, расколола и умалила самую Византийскую империю, унесла из лона кафолической церкви миллионы душ, ввергнув их в ереси, и отняла у греческой державы весь иноплеменный окраинный Восток" "В западной литературе для определения этого события пущен в ход термин "уния 433 г"., механически попавший к нам и распространившийся в нашей литературе" - Карташев А.В. Вселенские соборы"

, Иоанна Антиохийского

Третий Вселенский собор. Фреска из собора Рождества Богородицы

Эфе́сский (Ефесский) собо́р , Третий Вселенский собор - Вселенский собор христианской церкви , проходивший в городе Эфесе (Малая Азия) в 431 году . Поводом к нему стало распространявшееся учение Нестория , архиепископа Константинопольского (428-431), что Пречистую Деву Марию следовало называть не Богородицей , а Христородицей, так как у Бога не могло быть матери. Созван по инициативе императора Восточной Римской империи Феодосия II , выбравшего Эфес, как город, бывший местопребыванием Богоматери в последние годы её жизни .

Память в Православной церкви 9 (22) сентября .

История [ | ]

Антиохийская делегация объявила Кирилла еретиком и низложила его.

Ради сохранения единства с Римом, император арестовал ряд важнейших деятелей собрания епископов с участием Нестория, но затем приказал арестовать также и Кирилла Александрийского и Мемнона Эфесского за фактическое обвинение одним из зачитанных на соборе анафематизмов Кирилла в каннибализме - пусть прямо и не названных - самого императора, его сестры и всех допущенных к причащению Иоанном Златоустом и Несторием. Но Кириллу и Мемнону удалось бежать и скрыться в Египте, где Кирилл Александрийский фактически превратился в заложника коптов и стал «знаменем» местного национального (антигреческого) сепаратизма , что абсолютно не входило в его планы. Поэтому в Египте Кирилл действовал как «голубь мира» строго на платформе диофизитства и даже диофелитства и сам требовал отказа от анафематствования Феодора Мопсуестийского и всех деятелей Антиохийской богословской школы , усопших в мире и согласии с Церковью. Даже Несторий, по его мнению, мог оставаться архиепископом Константинопольским при отказе его не только от терминов «Христородица» и «Богоприимица», но и от вмешательства в дела александрийского и римского пап.

Кроме Нестория, собор в определении осудил Келестиево мудрование . Келестий, или Целестий, проповедовал ересь Пелагия , отрицая значение первородного греха и необходимость благодати для спасения.

7-е правило говорит, как следует хранить неповреждённой никейскую веру. В изложении Аристина правило имеет такой вид:

Епископ, проповедующий другую веру, кроме Никейской, лишается епископства, а мирянин изгоняется из Церкви. Тот, кто, кроме веры, составленной святыми отцами, собравшимися в Никее, предлагает иной нечестивый символ на развращение и на пагубу обращающихся к познанию истины из эллинства или иудейства или от какой бы то ни было ереси, если мирянин, должен быть предан анафеме, а если епископ или клирик, должен быть лишён епископства и служения в клире.

Впоследствии канон использовался православными полемистами против латинской вставки filioque в Никео-Цареградский Символ веры , хотя по смыслу правила речь идёт о самовольном изменении отдельными клириками Никейского Символа веры и замены Никейского символа веры иными, а не о внесении изменений последующими Вселенскими соборами. Уже следующий Вселенский собор не заменил Никейский символ веры иным или изменил его, а только дополнил его двумя дополнительными символами веры - Никео-Цареградским и Халкидонским. Хотя Никейский и Халкидонский символы веры в настоящее время не используются в литургии православных и римско-католической церквей, как и почти всех других церквей; все церкви, кроме Армянской апостольской церкви, и даже практически все протестанты, используют в литургии только Никео-Цареградский символ веры, именно они - Никейский и Халкидонский - остаются основными вероисповедными символами. Приняв Никейский Символ веры, Церковь не внесла чего-либо нового в своё учение: она лишь четко сформулировала то, во что верила с самого начала своего исторического бытия. С точки зрения православных, и последующие Вселенские соборы продолжали прояснять и уточнять церковную истину, и Никео-Цареградский и Халкидонский символы веры также не внесли ничего фундаментально нового в исповедание веры, восходящее ко Христу и апостолам .

Последнее, 8-е правило Собора утверждает автокефалию Кипрской церкви , которая оспаривалась Антиохийской кафедрой , притязавшей на юрисдикцию над Кипром .

Ириней (епископ Тирский) написал отчёт о деятельности Эфесского собора, который впоследствии был утерян и не сохранился.